Я не объясняю дону Паоло, что выходцы из пост-советского пространства тоже по-своему задумываются о вечном. Ему нравится думать, что годы научного атеизма превратили наши души в выжженные степи, и он считает своим долгом привести в стадо заблудшую овцу (меня), тем более что в стаде уже пасется все ее семья. Дон Паоло уверенно ведет за собой благодарную паству, его речи убедительны, а проповеди полны страсти и искреннего убеждения. Он говорит о жизни, о трудностях и их преодолении, о воспитании детей, любви к ближнему, помощи и щедрости. Он уверяет, что Бог нас любит и требует от нас безоговорочной любви в ответ. На воскресные мессы в церковь набивается куча народа. Народ демонстирует свою любовь к богу, слаженно молясь, самозабвенно поет церковные песни и щедро ссыпает из карманов мелочь в корзинку для пожертвований. Я всегда чувствую себя чужой на этом празднике жизни. У этих людей за спиной пара тысячелетий доказательств тому, что они не так глупы, как может показаться. У них в активе в подтверждение собственной правоты имеются роскошные творения искусства, волшебная музыка и сплоченные ряды именитых мужей.
Каждый раз, когда речь заходит о спасении моей души, я почему-то начинаю оправдываться. Начинаю отыскивать и перечислять свои достоинства, как противовес скудной духовности. Пытаюсь подкупить его симпатию, напоминая, что остальные члены моей семьи уже стоят на пути истинном, привожу в качестве довода тот факт, что помогаю ближнему и стараюсь не грешить, помятуя о десяти заповедях. Я нахваливаю себя за волонтерские почины и приступы благотворительной щедрости. Внимательно меня выслушав, Дон Паоло мудро улыбается и говорит, что все это, конечно, замечательно, но раз в моей жизни нет Христа, она не наполнена смыслом.
Это, разумеется, его видение моей жизни и мне оно, в общем-то не мешает. Хотя одно непонятно, почему я каждый раз оправдываюсь.
Journal information